Великий князь Московский Василий Васильевич Тёмный (1415-1462) завещал с.Шкинь своей жене Марии Ярославне (ум. 1484). После ликвидации Иоанном III в 1490-х гг. уделов село снова стало великокняжеским. В 1671 г. оно было пожаловано выдающемуся военачальнику и государственному деятелю, победителю поляков и спасителю России от разинцев, князю Юрию Алексеевичу Долгорукову (ум. 1682). Он родился в самом начале XVII в., в 1627 г. при царе Михаиле Феодоровиче начал службу стольником, в 1643 г. был воеводой в Венёве. В 1645 г., по воцарении Алексея Михайловича, послан в Дубровну приводить к присяге бывшие там войска. В 1646 г. - воевода в Путивле, в 1648 г., несмотря на сравнительно молодой возраст, пожалован в бояре, участвовал в составлении нового Уложения. С этого времени царь Алексей Михайлович обращался с князем Юрием как с другом, а не как с подданным. Царь жаловал Долгорукова, и в разрядах находится множество упоминаний о том, что князь Юрий Алексеевич у государя «за столом был». Доверие царя выражалось в том, что он поручал Долгорукову самые ответственные посты: в 1649 г. князь был назначен первым судьей в Приказ сыскных дел, в 1651 г. получил назначение на особо важный, ввиду предстоявшей борьбы с Польшей, пост первого судьи Пушкарского приказа. Когда в 1654 г. началась война с Польшей, князь Юрий показал, что может быть не только администратором, но и храбрым и искусным военачальником. 26 апреля он отправился из Москвы в Брянск, собрал там ратных людей и двинулся вместе с другими воеводами в Польшу, где принимал участие во взятии Мстиславля и Шклова и отличился при взятии Дубровны. В 1655 г был под Слонимом, Миром, Клецком, Мышем и Сталовичем и за усердную службу 17 декабря получил почётное звание суздальского наместника. В том же году он вместе с князем Трубецким вёл переговоры с приезжавшими в Москву императорскими послами. В 1656 г. был при встрече антиохийского патриарха, а 29 апреля того же года отправлен вторым воеводой в Новгород на шведов. Перед походом ему пожалованы шуба атласная золотая, кубок и 100 рублей придачи к окладу. Из Новгорода Долгоруков двинулся во главе довольно большого войска в Лифляндию, соединился там с войском, находившимся под личным командованием царя Алексея Михайловича, и участвовал во взятии Ниеншанца, Нарвы, Дерпта и в осаде Риги. В октябре того же года сражался вторым воеводой со шведами под Дерптом, а 2 ноября отозван в Москву. В Москве Долгоруков пробыл недолго, 12 февраля 1658 г. послан воеводой в Минск для охраны от поляков завоёванных областей. Скоро ему, однако, пришлось стать во главе всего московского войска, действовавшего против поляков в Белоруссии: 7 мая он получил царский приказ первым воеводой идти к Вильне против поляков, находившихся под начальством гетманов Павла Сапеги и Гонсевского. Положение русского войска в это время было очень затруднительно: оно находилось на неприятельской территории, без хлебных запасов, стеснённое отовсюду неприятелем и обескураженное неудачами прежних неспособных воевод. Ко всему этому, две неприятельских армии, находившиеся под начальством Сапеги и Гонсевского, готовились соединиться и вместе напасть на истощённое московское войско. Положение было угрожающее, но Долгоруков не растерялся: он быстро двинулся из Полоцка, где тогда находилось московское войско, к Вильне и здесь, решившись не дать возможности гетманам соединиться, 11 октября у с. Верки напал на Гонсевского. Благодаря удачным атакам польской кавалерии битва долго была нерешительной, но два московских пехотных стрелецких полка, оставленных Долгоруковым в резерве и введённых в бой в критическую минуту, решили дело, и поляки бежали, оставив своего гетмана и весь обоз в руках русских. Победа была полная, но Долгоруков не сумел воспользоваться ею и вместо того, чтобы двинуться вглубь Литвы, 7 ноября оставил позицию и отступил к Шклову, не дав знать царю ни о победе, ни об отступлении, чем очень оскорбил и раздосадовал государя, который 17 ноября отправил ему грамоту со строгим выговором за такую опрометчивость. Грамота выражает христианское смирение и доброту царя Алексея Михайловича, он утешает Долгорукова: «Напрасно ты послушал худых людей... сам ты видишь, что разве у тебя много друзей стало, а прежде мало было кроме Бога и нас грешных... Тебе бы о сей грамоте не печалиться... любя тебя пишу, а не кручинясь, а сверх того сын твой скажет, какая немилость моя к тебе и к нему». При въезде в Москву 27 декабря Юрий Алексеевич был почтён знаками особого царского внимания: у Москвы его встретил стольник с милостивым царским словом, и в этот же день он был допущен к государевой руке, а 2 февраля 1659 г. ему пожалованы шуба бархатная золотая, кубок, 100 рублей придачи к окладу и с. Писцово с деревнями в Костромском уезде. Но 5 июля 1659 г. Долгоруков снова был послан, теперь на помощь воеводе князю Трубецкому против крымских татар, которые вместе с изменившим малороссийским гетманом Выговским наступали на московские пределы. Успешно отразив этих врагов, Юрий Алексеевич 12 сентября того же года вернулся в Москву, но уже 18 июня следующего 1660 г. снова отправился на поляков. На этот раз состояние русского войска, изнурённого продолжительной войной, стало ещё тяжелее: войска гетмана Павла Сапеги, Чарнецкого, Полубенского и Паца теснили его со всех сторон, а постоянные поражения, которые терпел другой московский воевода, неспособный князь Хованский, делали положение русских отчаянным. Долгорукову оставалось только обороняться и спасать войско от окончательной гибели. Он укрепил позицию в с. Губареве, в 30 верстах от Могилёва, и здесь ему пришлось 24, 25 и 26 сентября выдержать трёхдневный бой с соединёнными силами поляков. Они потерпели поражение и отступили, но скоро оправились и через две недели, 10 октября, снова напали на московское войско и снова были отражены с большим уроном. Тогда Сапега и Чарнецкий осадили Долгорукова и преградили путь для подвоза съестных припасов из Смоленска. Положение московского войска сделалось критическим, и неизвестно, как бы удалось выбраться, если бы другой московский воевода, князь Хованский, не пошёл на помощь со стороны Полоцка. Поляки обратились против нового врага, а Долгоруков, воспользовавшись удобным моментом, отступил к Могилёву. Русское войско было спасено, задача Юрия Алексеевича кончена. В Москве отлично понимали всю её трудность и очень ценили услугу, оказанную Долгоруковым. К нему постоянно приезжали от царя стольники с золотыми подарками и с милостивым царским словом, а когда Юрий Алексеевич приехал в Москву, ему снова были пожалованы бархатная золотая шуба в 300 рублей, кубок, 140 рублей придачи к окладу и 10000 ефимков на покупку вотчины. В Москве Долгоруков прожил, впрочем, недолго и 18 сентября 1662 г. снова был послан против поляков, но в декабре того же года отозван. В 1664 г. князь Юрий уже был на дипломатическом поприще: в феврале ему пришлось вести переговоры с полномочным английским послом, графом Карлейлем, приехавшим просить привилегий для английских купцов, а 11 июня князь был послан с другими боярами в Дуровичи, село недалеко от Смоленска, для переговоров с польскими комиссарами об условиях мирного договора. Переговоры не увенчались успехом вследствие неуступчивости польских послов и бездействия московского воеводы, князя Черкасского, стоявшего недалеко от Днепра со своим войском без всякого дела. 10 июля послы разъехались, Черкасский отозван, на его место назначен Долгоруков, причём ему была послана грамота, любопытная тем, что в ней выясняется его роль в этих переговорах. «Будучи ты на посольских съездах, - писал царь, - служа нам, великому государю, радел от чистого сердца о нашем деле, говорил и стоял упорно свыше всех товарищей своих. Эта твоя служба и раденье ведомы от присылщиков ваших, также и товарищ твой, Афанасий Лаврентьевич Ордын-Нащокин, про твою службу и раденье нам извещал. Мы за это тебя жалуем, милостиво похваляем; а теперь указали тебе быть полковым воеводою и ты бы над польскими и литовскими людьми промысл чинил бы, в которых местах пристойно по-тамошнему». Долгорукову, впрочем, не удалось чинить особого промысла: он осадил Шклов и уже собирался двинуться вглубь Литвы, как в 1666 г. был заключён Андрусовский мир, и ему пришлось вернуться в Москву. Там Юрия Алексеевича уже ждало звание первого судьи Казённого приказа и казённого двора. Около этого же времени ему пришлось играть довольно видную роль в суде над патриархом Никоном, которого он сперва поддерживал перед царём, а потом, когда Никон стал слишком упорен и не только не соглашался на уступки, но даже требовал покорности со стороны царя, князь Юрий сделался ярым поборником его осуждения и усиленно ратовал за это на суде. Около трёх лет прожил Долгоруков спокойно в Москве, но в 1670 г. внезапно разразившийся страшный разинский бунт, охвативший всю Волгу, заставил царя Алексея Михайловича снова обратиться к Юрию Алексеевичу, которому в то время было уже около семидесяти лет, и 1 августа 1670 г. он, получив приказание принять командование над московскими войсками, действовавшими в окрестностях Арзамаса и Нижнего Новгорода, отправился в Арзамас. Прибыв к войску, Долгоруков увидел, что оно находится в плачевном состоянии и не может начать наступательных действий: подкрепления не приходили, так как дороги были заняты мятежниками, войска было мало, да и оно ненадёжно, запасов не было, а бунт охватывал Арзамас с юга, севера и востока. Но Долгоруков не потерял головы и бодро начал обороняться от наступавших мятежников; воеводы, посланные им - думный дворянин Леонтьев и окольничий князь Щербатов, - разбили и рассеяли бунтовщиков в нескольких сражениях и заставили их отступить. Напор на Арзамас был таким образом сдержан, и Долгоруков начал наступательные действия. Чтобы очистить север и окрестности Нижнего Новгорода, которому угрожала серьёзная опасность, он послал воеводу Леонтьева и князя Щербатова, которые напали на главное гнездо мятежников, с. Мурашкино, разбили их наголову и 28 октября пришли в Нижний и очистили его окрестности. Другой воевода, Лихарев, расчистил путь до самого Темникова, другого центра мятежа, разбил бунтовщиков и овладел городом. Следом за ним двинулся в Темников и сам Долгоруков и 4 декабря занял город; отсюда пошёл на Красную Слободу, овладел ею и, устроив там свою главную квартиру, продолжал действия против мятежников. Но Долгоруков не мог объединить действий отдельных воевод, так как в Казани сидел воевода князь Урусов, усмирявший мятеж в остальной части Поволжья и не желавший подчиняться Долгорукову. В Москве понимали это, и вскоре Урусов был отозван, а главное начальство над всеми войсками на Волге поручено Долгорукову, который теперь быстро привёл мятеж к концу: он послал воеводу Панина к Алатырю, где тот соединился с князем Юрием Никитичем Барятинским, и оба, разбив мятежников и очистив от них окрестности Алатыря, двинулись к Саранску и очистили всю эту область. В то же время другой Барятинский, князь Данила, очистил Ядрин и Курмыш, а князь Щербатов занял Троицкий Острог, оба Ломова и Пензу, воевода Яков Хитрово очистил Шацкую провинцию и Керенск. Оставалось подавить мятеж только на северо-востоке, где он снова вспыхнул, и это сделали Леонтьев и Данила Барятинский, очистив Алатырский уезд и усмирив Козьмодемьянск, Ядрин, Курмыш, Ветлугу и Унжу. В конце января 1671 г. мятеж был потушен, и население успокоилось благодаря энергичным мерам Долгорукова, который получил в награду за это усмирение с. Шкинь с деревнями. В 1671 г. Долгорукову снова пришлось вступить на дипломатическое поприще: в конце этого года приехали в Москву польские послы обсудить некоторые старые вопросы и просить помощи против турок, и князь Юрий Алексеевич, назначенный для переговоров, добился уступки Киева и в то же время уклонился от всякой помощи против турок, отделавшись лишь обещанием послать ногайцев и донских казаков. В 1673 г. Долгоруков вёл переговоры с приезжавшим в Москву шведским послом, графом Оксенштерном, и заключил договор, по которому обе стороны обязались помогать друг другу в случае войны на восточной стороне Балтийского моря. В 1674 г. он вёл переговоры с приехавшими в Москву польскими послами относительно предполагавшейся кандидатуры царя Алексея Михайловича на вакантный польский престол. Последние годы царствования Алексея Михайловича князь провёл в Москве при дворе, пользуясь своим влиянием на ослабевшего духом и телом государя, чтобы приобрести господствующее положение среди окружавших его вельмож, между которыми в это время появилось две партии, из них каждая, ввиду слабости Алексея Михайловича, желала провозглашения наследником престола своего кандидата. Партия Милославских, родственников первой жены царя, хотела провозглашения Феодора, старшего сына государя от первого брака, а партия Нарышкиных, родственников второй жены, стремилась доставить престол Петру, сыну царя от второго брака. Долгоруков, от которого зависело доставить победу той или другой партии, склонился на сторону Милославских, и Феодор был провозглашен наследником престола. 29 января 1676 г. царь Алексей Михайлович умер, оставив престол Феодору и поручив опекунство над неопытным в государственных делах царём Долгорукову. Но Юрий Алексеевич был уже слишком стар для управления государством и уступил своё влияние сыну, князю Михаилу Юрьевичу, благоразумно ослабив, однако, влияние Милославских, для чего приблизил ко двору незаметного до того времени, но очень ловкого царедворца Языкова, овладевшего доверенностью царя. Но и при уходе на покой Юрий Алексеевич оставил себе внешний почёт и получил звание новгородского наместника и первого судьи Смоленского, Хлебного и Стрелецкого приказов, управление которыми, впрочем, поручил сыну. Так прожил Юрий Алексеевич на покое до 1682 г., когда возмутившиеся стрельцы 15 мая изрубили престарелого князя вслед за убийством его сына, заведовавшего Стрелецким приказом, князя Михаила Юрьевича. Тело князя Юрия Долгорукого было погребено в Богоявленском монастыре. Юрий Алексеевич был женат два раза; от первой жены, Елены Васильевны Морозовой, имел сына Михаила, но Елена Васильевна в 1666 г. умерла, и в 1670 г. Юрий Алексеевич женился на Евдокии Петровне Шереметевой, урождённой княжне Пожарской. Брак был бесплоден. Евдокия Петровна умерла в 1680 г. Село Шкинь было значительным и торговым, по документам в начале XVIII в. в нём стояла церковь Архистратига Божия Михаила. В XVIII в. селом владел инженер-генерал-поручик Илья Александрович Бибиков (1698-1784), один из учёнейших генералов того времени. Бибиковы - семейство историческое, много сделавшее для России и русской культуры. Сын стольника Александра Борисовича Бибикова, Илья Александрович получил хорошее образование, и в 1715 г. начал службу по инженерной части под начальством генерал-фельдцейхмейстера графа Якова Вилимовича Брюса, относившегося к нему с большим расположением. В 1749 г. И.А. Бибиков произведён в генерал-майоры. Он отличился в Семилетней войне в сражении при Кунесдорфе и особенно при осаде Кольберга, где, командуя всей кавалерией, не давал неприятелю даже высунуться из крепости. Бибиков атаковал и взял г. Трептов, преследуя пруссаков, заставил корпус генерала Вернера сложить оружие. В этом бою с ним был его сын Александр Ильич. Илья Александрович занимался укреплением крепостей Украинской линии, Таганрога, Кизляра, Моздока, Бахмута. В начале царствования Екатерины II назначен начальником Тульского оружейного завода, но в 1764 г. по болезни вышел в отставку.Первым браком он был женат на девице Писаревой. От этого брака в 1729 г. родился сын Александр (ум. 1774), воспитанный бабушкой и тётей, монахинями Московского Зачатьевского монастыря, генерал-поручик, участник Семилетней войны (отличился при Цорндорфе и Кунесдорфе, участвовал во взятии в плен корпуса прусского генерала Вернера), в 1762 г. был послан в Холмогоры для устройства быта заключённой там «Браншвейгской фамилии» (родственников свергнутого императора Иоанна Антоновича), навлёк неудовольствие императрицы особым участием к заключённым. Когда Екатерина II начала работы по составлению Нового Уложения, то маршалом (то есть председателем) Комиссии по составлению проекта Нового уложения был назначен А.И. Бибиков. В 1763 г. Александр Ильич усмирял восстание на уральских и оренбургских заводах, пожалованный ему орден Александра Невского просил возложить на своего отца, к тому времени дряхлого старика, находившегося в отставке. Екатерина II послала Бибикова на усмирение пугачёвского бунта, он, много страдавший от интриг придворных, получив из уст императрицы приказ, отвечал словами народной песни: «Сарафан ли мой, сарафан дорогой, везде, сарафан, пригождаешься, а не надо, сарафан, и под лавкой лежишь!» Он уже почти уничтожил бунт, но после его внезапной смерти в Бугульме бунт разгорелся с новой силой. Он так и не узнал, что за победу нал Пугачевым был назначен сенатором и получил высший орден Российской империи - Апостола Андрея Первозванного. От второго брака И.А. Бибикова, начальника Тульского оружейного завода, с Варварой Никитичной Шишковой, в 1740 г. родился сын Василий (ум. 1787), в будущем директор русских театров, ему Россия обязана первым театральным училищем. В 1743 г. родилась дочь Евдокия (ум. 1807), впоследствии супруга адмирала И.Л. Голенищева-Кутузова, с 1797 г. кавалерственная дама ордена Святой Екатерины, с 1806 г. статс-дама. В 1746 г. родился Гавриил Ильич Бибиков, строитель ныне существующей в с. Шкинь каменной церкви. В 1754 г. родилась младшая дочь Ильи Александровича, Екатерина Ильинична (ум. 1824). В 1778 г. она вышла замуж за подполковника Михаила Илларионовича Голенищева-Кутузова (1745-1813), впоследствии фельдмаршала, светлейшего князя. Умная, красивая и образованная, она была любима мужем, который во время частых отлучек находился в переписке с женой и дочерьми, интересуясьмалейшими подробностями их домашней и светской жизни. Она жила широко и открыто, и муж часто намекал ей в письмах, что она тратила больше, чем позволяли их средства. При дворе Екатерина Ильинична занимала видное положение, в день коронации императора Павла получила орден Святой Екатерины. Александр I, не любивший её мужа, всегда оказывал ей величайшее внимание и после Бородинской битвы пожаловал её в статс-дамы, а после смерти Кутузова в 1813 г. - 150 000 рублей на уплату долгов, 50 000 каждой дочери, пожизненную пенсию и содержание фельдмаршала (86 000 в год). Любовь народа к Кутузову перешла и на его вдову: в 1817 г. она проезжала в свою деревню через Тарусу, и, узнав об этом, жители встретили её по царски, в церквах звонили во все колокола, духовенство выходило в облачении на паперти церквей, народ выпряг лошадей и на себе провёз её по городу. Будучи уже старухой, она любила молодиться и одевалась как молоденькая девушка. Она желала быть погребённой в Казанском соборе рядом с мужем, но Александр I запретил. Его резолюция была: «Ни хоронить, ни отпевать в Казанской церкви я не дозволяю». Екатерина Ильинична была похоронена, при огромном стечении народа, в церкви Святого Духа Александро-Невской Лавры. Когда едешь вдоль р. Северки по дороге из Непецина, то уже издалека виден храм села Шкинь. Странное зрелище: столичная архитектура, храм, во всём подобный собору Александро-Невской Лавры в Санкт-Петербурге, и это в медвежьем углу. Здесь граница Коломенского района, дальше дороги нет. В Прусы, в Сапроново, где стояла деревянная Знаменская церковь, разрушенная в советское время, в Городню ведут только просёлки. Чья же это была прихоть - среди полей поставить огромный «городской» храм? Заказчиком строительства был генерал-майор Гавриил Ильич Бибиков (1746-1803), сын инженер-генерал-поручика Ильи Александровича Бибикова (ум. 1784), начальника Тульского оружейного завода, в чьём владении находилось село. Гавриил Ильич родился от второго брака И.А. Бибикова с Варварой Никитичной Шишковой. Похоронен в Новодевичьем монастыре в Москве. На памятнике была высечена стихотворная эпитафия: «Сей хладный камень покрывает / Прах тленный одного из редких тех мужей, / Каких Творец, как дар, на землю посылает / Для благоденствия, для радости людей. / Геройство, тонкий ум, небесна добродетель, / Чистейшей веры огнь в душе его горел, / Супруг, отец и друг, несчастных благодетель / Искал он вечности, искал и приобрел. / С его потерею все горести постигли / Супругу нежную и с ней двенадцать чад / Она с потоком слез сей памятник воздвигла. / Дай Боже помощь им, лишенным всех отрад!» Его жена - Екатерина Александровна (урождённая Чебышева, 1766-1833), мать 12 детей: Дмитрия (киевского генерал-губернатора); Павла (генерал-майора, убитого в 1812 г., его вдова Елизавета Андреевна вышла замуж за графа А.Х. Бенкендорфа); Гавриила (ум. 1850, тайного советника); Илии (генерал-адъютанта, генерал-губернатора Виленского); Александра; Анны; Софии; Екатерины; Марии; Веры; Александры (имя ещё одного из детей неизвестно). Гавриил Ильич Бибиков - московский меценат, построивший дворцы в Москве и подмосковном Гребневе, имел свой театр. На концерты его крепостного оркестра, которым руководил крепостной дирижёр и композитор Даниил Кашин, собиралась вся Москва. В с. Шкинь, вместо обветшавшего деревянного, в 1794 г. на средства Гавриила Ильича Бибикова началось строительство ныне существующего каменного храма. Оно шло медленно, к 1800 г. были освящены приделы Архангела Михаила и Святителя Николая Мирликийского. Такой человек, как Гавриил Ильич, мог доверить возведение храма только опытному архитектору. Вероятно, это был один из лучших учеников М.Ф. Казакова Родион Родионович Казаков (1758-1803), построивший в Москве около трёх десятков зданий. Строительство велось под наблюдением губернского архитектора И.А. Селехова, в то время работавшего в Шкини. Храм был расписан в начале и середине XIX в. Иконостас и большая часть лепного убранства погибли в советское время после закрытия и разорения храма в 1930-х гг., и приспособления под склад в 1960-х гг. Часть проёмов была растёсана для въезда тракторов. После Гавриила Ильича селом владел его сын Дмитрий Гаврилович Бибиков (1792-1870), из «милиции Московского войска» он 1 января 1808 г. поступил корнетом в Белорусский гусарский полк, а в 1810 г. перешёл в лейб-гвардии Драгунский. С отличием участвовал в Турецкой войне и в кампании 1812 г., причём под Бородином лишился левой руки и получил раны в грудь и правую руку. Награждён чином штабс-капитана, орденами Святой Анны 2-й степени и Святого Георгия 4-й степени. Уволенный «за ранами» от военной службы, Бибиков в 1819-1824 гг. был вице-губернатором во Владимире, Саратове и Москве, а с 9 мая 1824 г. по 23 ноября 1835 г. занимал пост директора департамента внешней торговли. Причисленный в 1855 г. к Министерству финансов, Бибиков 12 ноября 1837 г. был назначен сенатором, а 29 декабря из тайных советников переименован в генерал-лейтенанты и назначен киевским, подольским и волынским генерал-губернатором. Оставаясь здесь 15 лет, Бибиков был пожалован в генерал-адъютанты (1 января 1843 г.) и награждён чином генерала от инфантерии (10 октября 1843 г.), орденом Александра Невского (1839 г.), звездой Святого Владимира 1-й степени (1848), назначен членом Государственного совета (1848); 30 августа 1852 г. он стал министром внутренних дел и занимал этот пост до 20 августа 1855 г. В управлении Юго-Западным краем Бибиков явился энергичным исполнителем воли государя, «чтобы западные губернии были душою и телом воссоединены с древним отечеством», и чтобы он, «держал панов в ежовых рукавицах». В 1840 г. Бибиков добился отмены действия Литовского Статута в Юго-Западном крае, причём, кроме чисто политических оснований, ссылался и на то, что «действие Статута является вопиющею несправедливостью в отношении к массе населения, ибо польские законы во всем покровительствуют знатного и богатого». То же стремление отделить народные массы от шляхетства побудило Бибикова улучшить и обеспечить положение крестьян «мерами, исходящими прямо от Его Величества». С этою целью в 1845 г. казённые крестьяне были переведены на оброк, а в 1847 г. были введены «инвентарные правила», определявшие отношения крепостных крестьян к помещикам. Хотя эти правила «с точки зрения науки не выдерживали критики» и были «работой самой грубой и топорной», но они значительно стеснили произвол помещиков и были важным шагом в деле раскрепощения крестьянства. Были приняты также меры против евреев и эксплуатации ими местного населения. Особенно заботился Бибиков о воспитании юношества, имея в виду «водворить в училищах вообще и особенно в Университете Святого Владимира нравственный дух покорности». Но все сводилось только к внешней дисциплине, о каком-либо нравственном воздействии не было и речи; напротив, сам генерал-губернатор, на шестом десятке не перестававший «неотвязчиво» ухаживать за дамами, видел в разгуле противоядие от иронии, от политических увлечений. Бибиков много сделал для благоустройства Киева, для изучения древностей и природы края. По личным настояниям генерал-губернатора были образованы Центральный архив, Временная комиссия для разбора древних актов и Постоянная комиссия для описания Юго-Западных губерний, издавшие ряд печатных трудов. Бибиков всюду разъезжал в сопровождении двух казаков, был грозой для киевлян и сам творил расправу на чисто отеческих основаниях. Министром он был в тяжёлое время войны, неурожаев, крестьянских волнений и холеры. Министерство принимало обычные «решительные меры». Во внутреннем управлении им Бибиков стремился к сокращению штатов и переписки. Д.Г. Бибиков был крупной личностью, даже многочисленные его враги отдавали ему должное. Современники признавали его человеком «великих природных дарований» с «могучим и сильным характером» - «умным, характера твёрдого, благородного и настойчивого». Сохранились анекдоты о бесстрашном отстаивании им своих мнений перед самим императором Николаем. Сознавая, что его «смолоду плохо грамоте учили», Бибиков пополнил своё полученное «на медный грош» образование слушанием лекций в Берлинском университете, «хорошо говорил по-французски и по-немецки, хотя не мог правильно писать ни на одном языке» и вообще, «прекрасно изъясняясь на словах, не имел дара писать». Он был любителем археологии и собрал библиотеку в 14000 томов. Но самые расположенные к Бибикову свидетельства признают, что он «платил дань времени» и был типичным администратором николаевской эпохи, не стеснявшимся в выборе «форм и способов к достижению своих целей». Безусловное повиновение было его идеалом. Молодого человека, поцеловавшего его руку за оказанную протекцию, он искренно обнадёжил, что с «такими чувствами» он пойдёт далеко. «Смотрите, вот что значит повиновение и как я учу ваших детей», - с торжеством объявил он киевским дворянам, когда на собрании в университете гимназисты беспрекословно исполняли нелепую команду: «Ложись, спи, храпи, вставай!» Но и в этом случае Бибиков, как и всегда, не изменял природной искренности, охарактеризованной князем П.А. Вяземским в обращённых к нему стихах: Людям свойственны ошибки: / Ошибаться мог и ты, / Но ты не был флюгер гибкий / У вертлявой суеты. / Раз принявшися за дело, / Не боялся ты трудов / И одной рукою смело / С злом бороться был готов! Д.Г. Бибиков умер 22 февраля 1870 г. и погребён в Александро-Невской Лавре. Его жена Софья Сергеевна, старшая дочь действительного тайного советника, члена Государственного совета Сергея Сергеевича Кушникова (1767-1839), женатого на Екатерине Петровне Бекетовой, получила, вместе с сестрой Елизаветой Сипягиной, от матери большое состояние, часть колоссальных мясниковских богатств, легших в основу бибиковского состояния. У Бибиковых было пятеро детей: Сергей, Дмитрий, Николай (умер в детстве), Софья (с 1855 г. замужем за графом Дмитрием Андреевичем Толстым) и Зоя (умерла в юности). В 1852 г. в с. Шкинь было 99 дворов, в которых проживали 348 крестьян и 405 крестьянок. От усадьбы Бибиковых ничего не осталось, красивый дом против церкви построен в начале XX в. и принадлежал купцу Квасову. Роман Славацкий в статье "Шкинь. Начало века" пишет: "Отец Василий Ильинский добросовестно исполнял свои обязанности; при храме была открыта церковно-приходская школа, где батюшка был законоучителем с 1884 года. Не случайна его фамилия - Ильинский. Наверняка отец Василий находился в родстве с клиром церкви села Прус. В 1892-м награждён набедренником. Гражданская смута 1905 года прошлась и по Коломенскому уезду, но не оставила в Шкини кровавых следов. А в 1906 году батюшку перевели в Троицкую церковь села Троицкое-Ратманово Богородского уезда, где он и служил до закрытия в 38-м. В 1940 отец Василий скончался". У южной стены алтаря - могила блаженного Даниила (1825-1884). Он родился в с. Лыково, а умер в Коломне, похоронен у стен Святодуховской церкви согласно его завещанию. В 1903 г. в журнале «Кормчий» протоиерей Бухарев писал о блаженном Данилушке: «Отец его был крепостной крестьянин, человек богатый и закоренелый раскольник, имевший у себя дома молельню, мать Данилушки была начётчицей старопечатных духовных книг. Данилушка не был любимцем родителей, рос одиноко, не дружил с детьми своего села, и даже играть в бабки, а это было его любимая игра, ходил в другое село, вёрст за десять. Он был лучшим игроком, наигрывал в течение недели порядочную сумму, которую всю отдавал в церковь церковному старосте. Староста любил Данилушку, жалел за его сиротливость, кормил и нередко оставлял у себя ночевать, брал с собою в церковь, где мальчик пел на клиросе и помогал за свечным ящиком. Отец Данилушки сердился за это на старосту и даже жало-вался на него своему помещику. Помещик же, узнав, что Данилушка мальчик смирный и добрый, взял его к себе в дом, сделал казачком (мальчиком для услуг) и хотел учить его грамоте, но Данилушка в скором времени, однажды утром, снял с себя одежду казачка и сапоги и, принеся помещику, сказал, что ходить в этом он не может, потому что всё это сваливается с него; и с тех пор Данилушка уже никогда больше не носил сапог и верхней одежды. В праздничные и в будничные дни он постоянно ходил в церковь для молитвы, а когда не бывало службы в своём селе, то бегал за две, за три и даже за пять вёрст в соседние села. На дворе ещё темно, а Данилушка уже бежит куда-нибудь к заутрене, и как бы рано она ни началась, а он уже поспеет к её началу. Его не останавливал никакой мороз, хотя бы в тридцать и более градусов. В одном нижнем белье, с открытою головою, часто по колена в снегу, по оврагам и полям бежит он к церковной службе. Если же, как случа-лось нередко, придёт он раньше благовеста, то зайдёт к кому-нибудь из крестьян и там дожидается. Становился в церкви на клиросе или около оного и пел. Уже в совершенном возрасте он покинул своё село и пришёл в г.Коломну, горожане приняли его радостно, как юродивого. Тут босиком ходил он по улицам, по церквам. Особенно он любил бывать за праздничною службою в городском соборе. Собор был холодный, с чугунным полом, и Данилушка стоит себе на полу голыми ногами в своём обычном костюме и от души подпевает певчим или псаломщикам, стоит весь погружённый в молитву и ни разу не оборачиваясь ни назад, ни по сторонам. Днём Данилушка ходил по городу - по площадям и по торговым рядам. Ему обыкновенно давали денег - он их брал и опускал за пазуху, где у него был устроен мешочек, вечером относил деньги в свою квартиру, которую давал ему у себя в доме один купец. Каждую неделю приезжал к Данилушке церковный староста с его родины и брал все собранные им деньги. Собирая деньги, Данилушка любил шутить с купцами. Если купец был толст; то, потрепав его по плечу, говорил: "Эй ты, кошёлка"; одного он называл "синим", другого "звонким", и т.п. Смеясь, нередко говорили ему: "Данилушка, ты ноги-то отморозил", но он любезно отвечал: "Сам отморозил", и, заложив руки за спину (это его обыкновенная походка), продолжал идти далее, напевая про себя: "О всепетая Мати" или "Милосердия двери отверзи". Так живя несколько лет в Коломне, Данилушка успел собрать значительную сумму денег сначала на постройку колокольни у себя на родине, а затем и самая вся церковь на собранные им подаяния была расписана внутри и поновлена снаружи. Говорили про него, что он иногда предсказывал. Так, говорили, три раза он предсказывал пожар в с.Лыкове, последний раз сказал, что пожар будет в Великую субботу и в это время сгорит и дом его отца, что и сбылось. Бывал нередко Данилушка и в Москве, его брали с собой коломенские купцы, и в Москве он всюду был желанным гостем. Перед смертью он хворал и был похоронен с большой почестью». В последние годы своей жизни блаженный собирал средства на ремонт храма с. Шкинь. Он прославился при жизни как праведник и Христа ради юродивый. Многие чудотворения происходили как при его жизни, так и после смерти. Он был широко известен в Подмосковье. Множество людей приезжает из Коломны и соседних районов на могилку Данилушки, берут с неё землю как святое и целебное средство. Во 2-й половине XIX в. в Свято-Духовской церкви около 50 лет служил священник Гавриил Воскресенский. Это ему помогал блаженный Даниил в ремонте храма. В 1906 г. священником церкви с. Шкинь стал Михаил Михайлович Остроумов (36 лет), сын священника Коломенского уезда. По окончании в 1901 г. Московской Духовной семинарии со званием студента он поступил на должность надзирателя в Коломенское Духовное училище. В 1902 г. назначен учителем церковного пения и чистописания в Коломенском училище. В 1906 г. определён на священническую вакансию ко храму с. Шкинь. В декабре 1906 г. рукоположен во диакона и в том же месяце - во священника. С 1907 г. - законоучитель в Шкиньской земской школе. В 1910 г. награждён набедренником, в 1914 г. скуфьёй. Диакон на псаломщицкой вакансии - Михаил Иванович Воинов. С 1905 г. церковным старостой был крестьянин с. Шкинь Дмитрий Иванович Трушкин (53-х лет), жалованье получал от крестьянского общества. В советское время церковь была закрыта, западная стена несёт на себе раны, причинённые святотатцами, сбросившими большой колокол с северной колокольни храма. Проём звона был расширен, чтобы пропустить сбрасываемый колокол, который, падая, отбил белокаменный карниз храма. Церковь долго оставалась без службы после ареста священника, но всё было цело. Местная жительница рассказывала, что растаскивать церковь начали после войны, все ходил и в лохмотьях, носить было нечего, таскали стыдясь, потихоньку. В 1960-х гг. церковь снаружи была целой. В Шкини сохранился мост, построенный в XIX в. через р. Северку. В 1911 г. в селе была усадьба И.В. Добрынина. В селе, поблизости стоял каменный дом. В наше время разоренный храм возвращён верующим, началось его восстановление. В 1991 г. на чердаке одного из домов села был обретён большой образ преподобного Серафима Саровского. Сам преподобный, явившись во сне жительнице села Серафиме Ивиной, указал, где находится икона. В 2003 г., к 100-летию его прославления, был совершён крестный ход с иконой преподобного по всей коломенской земле. В 1996 г. в храме с. Шкинь начались регулярные богослужения в приделе Святителя Николая Мирликийского. Использованы материалы: книга протоиерея Олега Пэнэжко "Храмы и монастыри города Коломны".

Видео: Церковь Сошествия Святого Духа (с.Шкинь)