Церковь построена в 1787 г. тщанием прихожан. Главный престол - Великомученика Никиты, в приделах - Святителя Петра Митрополита и Великомученицы Агафии. Церковь каменная, с каменной же колокольней, обнесена оградой с каменными столбами и железной решёткой. Ограда была построена на каменном фундаменте. Причта по штату издавна - священник, диакон, дьячок, пономарь. В 1885 г. на имя Мисаила, епископа Дмитровского, от священника Феодора Соловьёва и церковного старосты Кирилла Асокина было направлено прошение: «Покойный московский купец Пётр Терентиев при конце своей жизни поручил своим душеприказчикам, московскому купцу Михаилу Ивановичу Бубнову и Сергею Никитичу Крандашову, на своей родине в нашем каменном холодном однопрестольном Никитском храме, без фундаментального повреждения, на оставленный им капитал сделать два тёплых придела - во имя   Всеросийского митрополита Петра и Мученицы Агафии. На каковую постройку просим Вашего Архипастырского разрешения, прилагая при сем... план приделов». Благочинный, священник с. Черкизова Алексий Карташов, писал: «Длина трапезы 14 аршин (аршин - 0,711 метра)... имеется нужда в построении приделов... в приходе числится с малолетними 255 душ мужского пола и 282 женского». В ноябре 1885 г. было получено разрешение на строительство приделов. Они освящены в 1887 г., построена и величественная колокольня. Церковь была украшена новыми владельцами усадьбы Найдёновыми.
При храме была церковноприходская школа, открытая в 1892 г. в наёмном доме Василием Михайловичем Счастневым, произведённым во священника к Никитскому храму с. Северское в 1891 г. Он
в 1889 г. окончил Московскую Духовную семинарию с аттестатом 2-го разряда. С 1889 по 1891 г. был учителем
церковноприходской школы с. Грайвороны Коломенского уезда, с 1882 по 1911 г. - заведующим и законоучителем в открытой им школе. С 1901 по 1911 г. безвозмездно исполнял должность духовного следователя благочиния 4-го округа Коломенского уезда. С 1906 по 1910 г. состоял членом совета Коломенского уездного отделения Московского епархиального училищного совета. В 1908 г. награждён камилавкой. В 1911 г. переведён к Иоанно-Предтечевскому храму в г. Коломне (разрушен в 1930-х гг.). С 1911 по 1916 г. состоял законоучителем высшего начального женского училища в Коломне. С 1911 г. был законоучителем двухклассного министерского училища при Коломенском машиностроительном заводе в с. Боброве. С 1913 г. состоял в должности члена благочиннического совета и в том же году избран постоянным членом совета Коломенского уездного отделения Московского епархиального училищного совета. В 1914 г. награждён наперсным крестом. С 1915 г. состоял членом правления Коломенского Духовного училища. У о. Василия и его жены Зинаиды Степановны было трое детей: Валентин (род. 1892), Александр (род. 1900) и Мария. Валентин окончил Московский университет.
Церковноприходскую школу в с. Северском содержала и построила для неё специальное   здание (в 1893 г.) попечительница, жена мануфактурсоветника Александра Герасимовна Найденова (урождённая Хлудова). В 1916 г. в школе обучались 39 мальчиков и 47 девочек, им преподавали две учительницы. Церковным старостой с 1916 г. был крестьянин Кирилл Иванович Акимов (в 1916 г. ему 56 лет).
Причт церковный по штату состоял из священника и псаломщика. В 1911 г. к церкви с. Северского был рукоположен во священника Алексей Алексеевич Сахаров (в 1916 г. ему 39 лет), сын сельских учителей. В 1899 г. он окончил курс Вифанской Духовной семинарии по 2-му разряду. С 1899 по 1903 г. был учителем при церковноприходской школе погоста Борзецово (ныне в Рузском районе). С 1903 г. Алексей Сахаров состоял надзирателем в Коломенском Духовном училище. В 1911 г. рукоположен во священника к церкви с. Северское. Был заведующим и законоучителем местной церковноприходской школы. С 1912 г. состоял членом благочиннического совета, жена о. Алексия, Анне Фёдоровне в 1916 г. было 36 лет. Псаломщиком при храме с. Северского состоял 28-летний Николай Александрович Розанов.
Церковь была закрыта до войны, священник арестован. Одна женщина запомнила, как его уводили: приехал уполномоченный на коне и погнал старика пешком. Он (вероятно, это был о. Алексий Сахаров, в 1937 г. ему было около 60 лет) спешил, семенил почти бегом, чтобы не отстать от лошади. После войны церковь начали разбирать. Белокаменную ограду сломали быстро, но церковь не поддавалась. Сумели разрушить колокольню, приделы и верхнюю часть церкви.
Северское - одно из древнейших сёл Подмосковья. В устье р. Северки находился древний город Свирилеск (в составе владений Черниговского князя). В XII в. рязанцы вели упорную войну за него. В духовной грамоте великого князя Ивана Калиты Северское названо «селом на р. Северце». Значит, церковь в Северском была уже в XIV в. В Смутное время польский король Сигизмунд   отдал село Гавриле Григорьевичу Пушкину (ум. 1638). Гаврило Пушкин - в 1601 г. воевода в Белгороде. В 1605 г., по смерти царя Бориса, вызвался возмутить москвичей и свергнуть Годуновых, послан Лжедимитрием I в Москву и возмутил город. Пожалован самозванцем в думные дворяне. В 1608-1610 гг. - воевода царя Василия Шуйского, после поражения брата царя, Дмитрия, в битве под Клушином (Пушкин участвовал в битве) царь Василий был свергнут, Гаврило Пушкин участвовал в его низвержении и в насильственном пострижении в монахи. В 1611 г. Г.Г. Пушкин подписался под грамотой, призывавшей на российский престол польского королевича Владислава. В 1612 г. Г. Пушкин - в ополчении князя Дмитрия Трубецкого, в 1613 г. защищал от поляков Устюжну, в 1614 г. - воевода в Вязьме, в 1618-1619 гг. стоял во главе Челобитного и Разбойного приказов. Перед смертью принял монашеский постриг с именем Герасим.В 1634 г. Северское - государево село. В нём стояла деревянная церковь Никиты Великомученика. В 1787 г. полковник Пётр Иванович Измайлов (1724-1807) построил ныне существующую каменную церковь Великомученика Никиты (сильно разрушенную в советское время). Он был приближённым императора Петра III, остался верен ему в день переворота 1762 г. и удерживал солдат, за что был отправлен Екатериной II в отставку. Когда на престол вступил император Павел I, он наградил всех верных слуг отца. 19 ноября 1796 г. Пётр Иванович стал действительным статским советником, кавалером ордена Благоверного князя Александра Невского. В 1797 г. получил 1000 душ в Московской губернии и в 1806 г. отпустил своих крестьян в вольные хлебопашцы. За р. Северкой, в роще на берегу Москвы-реки, он построил усадьбу, разбил парк. Пётр Иванович был женат на Екатерине Васильевне Салтыковой.Дочь Петра Ивановича Измайлова, Наталья Петровна (1769-1849), написала   два романа: «Альфонс де Лодев» (первое издание вышло в 1801 г. на французском языке в Москве, второе в 1809 г. в Париже) и «Елизавета С... история одной русской» (1802, напечатан также в Париже). В 1790 г. она вышла замуж за графа Фёдора Гавриловича Головкина (1766-1823). Ф.Г. Головкин - внук Александра Гавриловича Головкина, русского посла в Гааге, отказавшегося вернуться в Россию по приказу императрицы Елизаветы, пославшей в Сибирь его брата Михаила (умер на Колыме) и казнившей сестру Анну, которую обвинили в заговоре. Фёдор Гаврилович в 1778 г. был послан в Берлин для получения образования, а в 1783 г. появился при дворе Екатерины II. Его живой и ироничный ум понравился императрице, и с 1783 г. он стал камер-юнкером при её дворе. Был приближенным фаворита императрицы П. Зубова, карьера Головкина достигла апогея, но самонадеянность, легкомыслие, тщеславие, страсть всё критиковать, острый язык и неосмотрительные поступки привели к удалению его от двора и назначению с 1794 посланником в Неаполе. Его посланничество длилось только год. Он позволял себе писать сатирические стихи о неаполитанской королеве, редактировал острый памфлет, направленный против неё. Переехав русскую границу, был арестован и отправлен в крепость Пернов, где оставался до смерти императрицы. С 1796 по 1800 г. Ф.Г. Головкин был церемониймейстером при дворе Павла I. Вызвал гнев императора и был удалён в свои деревни. При восшествии на престол Александра I Фёдор Гаврилович уехал за границу, где и провёл большую часть своей жизни, лишь изредка появляясь в Москве и Петербурге. В 1812 г. он был в Париже и Лозанне, и события этого и последующих годов почти не нашли отклика в его дневнике. Русского языка граф не знал, он сочинил роман, писал трактаты «Рассуждения по поводу нравственного состояния Франции» (1818), «Иностранец о французах» (1814), но лучшее, что написал, -   его мемуары. В середине XIX в. усадьбой владела коллежская секретарша H.A. Демьянова.
В 1880-е гг. Александром Александровичем Найдёновым (1839-1916) была куплена «разрушающаяся усадьба с запущенным парком, многие деревья которого погибали. Понадобились десятилетия упорного труда, терпения и любви, чтобы превратить Северское в ухоженную местность, где радовала каждая аллея, каждый уголок». Александр Александрович - потомственный почётный гражданин, мануфактур-советник, московский 2-й гильдии купец, директор правления товарищества Егорьевской бумагопрядильной фабрики братьев А. и Г. Хлудовых. Как и его братья Виктор и Николай и сестры Мария, Ольга, Анна, он окончил «Петерпаульшуле» (немецкую школу в Москве). Его жена Александра Герасимовна, урождённая Хлудова (1856-1924), - потомственная почётная гражданка, 2-й гильдии купчиха, член правления Товарищества Егорьевской бумагопрядильной фабрики братьев А. и Г. Хлудовых. Современник писал о ней: «...одна из самых крупных московских домовладелиц, была также одной из самых больших благотворительниц. Яузское попечительство о бедных так и называлось Найдёновским. Она была большим знатоком русского фарфора, и дом её... был как бы маленьким музеем». Свои комнаты в Северском Александра Герасимовна оклеила страницами из модных французских журналов. За год до смерти Александра Герасимовна вспоминала: «Я вышла замуж 20-ти лет, без любви. Александр Александрович был старше меня на 18 лет, был религиозен, суровый человек, обожал своих братьев Николая и Виктора и вообще всю свою родню. Любил музыку, фотографию, науку, новые изобретения, читал газеты. По слуху любил подбирать на фисгармонии духовное пение, любил свою церковь-храм Пророка Илии (в Москве), стоял на левом клиросе и подпевал басом. Всегда говел на 1-й неделе поста, все службы посещал и соблюдал посты. До конца жизни занимался делом, был гласным в думе. Был честным, как никто, говорил всегда правду. Своих детей обожал (у Александра Александровича и Александры Герасимовны было 8 детей: Александр (1877-1938, умер в концлагере), Ксения (1880-1926), Георгий (1882-1960,   эмигрировал), Татьяна (1886-1970), Наталия (1888-1971), Марина (р. 1890), Елена (1892-1964, её муж умер в концлагере), Александра (р. 1896, эмигрировала)), когда они болели - лечил, целовал их крепко, рисовал им, дарил игрушки без конца, но зато меня не баловал, был груб в обращении и, заметьте, никогда меня никак не звал, когда нужно по делу, обращался и говорил «супруга». В 1890 г. А.А. Найдёнова избрали почётным попечителем церковноприходских школ Коломенского округа, ктитором Никитского храма. Главный дом усадьбы Северское перестроен в конце XIX - начале XX в. Александр Александрович реконструировал дом, оставив без изменения центральное парадное пространство, холл, парадную лестницу, наверху были большой зал, украшенный колоннадой, гостиная и картинная галерея, а также библиотека, здесь же стояли два рояля (часто Найдёновы и соседи по имению Хлудовы, дети Василия Алексеевича Хлудова, играли в четыре руки). А.А. Найдёнов надстроил мезонин и бельведер, уничтожив фронтоны над портиками. Дом в Северском, широко открытый гостям, всесторонне благоустроенный, стал местом отдыха и встреч членов большой семьи и их друзей, привлекая молодых и старых. В Северском были построены кегельбан, теннисный корт, «остроумно нарисованные» А.А. Найдёновым беседки в парке. В Северском текла весёлая загородная жизнь. Дети любили Северское. Татьяна Александровна писала мужу из Щурова - имения её сестры Ксении Александровны Морозовой: «Я мечтаю уехать в Северское через неделю... вот жду от мамы письма или телефона. Всё-таки насколько в Северском лучше, чем тут, и сколько бы это имение ни существовало, всё будет также. Не у всех такие способности, как у мамы. Только теперь я ценю, как там всё чудесно, хозяйственно и просто устроено, никакой роскоши... а всё-таки всегда всё есть, всё так удобно и складно. Я понимаю, что трудно, у мамы большой опыт». У Найдёновых слуги были как домашние, друг дома лакей Василий окажет семье в октябре 1917 г. неоценимую услугу.
Сам Александр Александрович жил в одном из двух флигелей («налево от дома метрах в 80»). Туда от дома вела аллея роз. Во флигеле располагались мастерская и спальня А.А. Найдёнова, благоустройство   Северского было его любимым делом. Он сам делал чертежи будущих построек. Любил фотографировать. У потомков Найдёнова сохранился
альбом фотографий, снятых в Северском. Во флигеле были фотоаппараты, штативы, принадлежности для проявления снимков. В Северское Александр Александрович приезжал на субботу и воскресенье. Здесь он и умер 8 января 1916 г.
В начале XX в. построены конюшня, каретный сарай и водонапорная башня, хозяйственные постройки и пилоны въездных ворот, были проведены водопровод и канализация. В 1901 г. построен мост через Северку. С террасы дома открывался вид на реку. «Перед домом небольшая площадка, посыпанная розовым песком, за ней газон в ширину дома и то, что называется партер. По краям он обрамлен низким стриженным, как по линейке, кустарником, справа и слева от него дорожки, за ними более высокие кусты жасмина, барбариса, гортензии, а ещё дальше раскидистые дубы. Всё так нарядно. За оградой заливной луг расстилается до самой реки. Прямая тропинка ведёт к купальне... Белые и синие полосы её видны издали, а войти надо по мосткам, дно илистое. Здесь тишина, рядом покачиваются лодки».
Сын хозяина Северского, Александра Александровича Найдёнова, тоже Александр Александрович (1877-1938, к нему Северское перешло по наследству), был членом Совета Московского купеческого банка и Московского биржевого общества, управлял бумагопрядильной фабрикой Хлудовых в Егорьевске. Был репрессирован, 14 лет провёл в тюрьме и лагерях и умер в лагере. Другой сын, Георгий Александрович (1882-1960), после революции эмигрировал, жил в Париже. «Окончивший высшее техническое училище, прекрасный рисовальщик... большой любитель и мастер разных поделок и столярного дела, которое станет для него в Париже средством к существованию, Георгий был любимцем сестёр. Он привлекал к себе мягкостью характера и врождённым вниманием к близким... Георгий не предполагал, что очень скоро похоронит в Париже любимую жену, поставит на её могиле собственноручно сделанный крест наподобие тех, что стоят на погостах северных русских деревень». За границей оказались и сестры Георгия Александровича Наталия, Марина и Александра.
Вскоре революция рассеет по миру Найдёновых и Морозовых.
У А.А. Найдёнова (старшего) были братья Николай, Владимир, Виктор и сестры Ольга (1837-1901, замужем за A.M. Капустиным, её дочь Ольга, 1872-1959, была замужем за В.И. Алпатовым, их сын Михаил Владимирович Алпатов стал известным искусствоведом), Анна (замужем за Василием Фёдоровичем Бахрушиным), Мария (1848-1919, замужем за М.А.   Ремизовым, их сын Алексей стал известным писателем). Мария Александровна лишилась матери в 6 лет. Её участие в богородском кружке первых «нигилистов» не было случайным, чувство протеста и отрицания было ей свойственно. Претерпев несчастную любовь, она вышла замуж за вдовца с пятью детьми, родила ему ещё четверых и вдруг решилась на чрезвычайный поступок - взяла детей и ушла от мужа к братьям. Истинная причина ухода неизвестна, её сын Алексей писал о «загадочной материнской тайне». Вот копия прошения М.А. Ремизовой, сделанная рукой Н.А. Найдёнова: «Его Сиятельству Московскому Генерап-Губернатору Князю Владимиру Андреевичу Долгорукову купеческой жены М.А. Ремизовой: «Муж мой, имеющий от первого брака пятерых детей, не только не принимал никаких мер по установлению с их стороны таких отношений ко мне, которые требует соблюдения малейшего приличия, но, напротив, как бы старался постоянно умалить в их глазах моё значение, относясь ко мне с дерзостями в их присутствии. Эти отношения по мере того, как помянутые дети моего мужа подрастали, стали принимать всё более и более худшее направление, а с прошлого года в особенности они сделались совершенно враждебными. Я стала встречать со стороны тех детей постоянные оскорбления, заключавшиеся в неприличных ругательствах, в особенности со стороны старшего 18-летнего пасынка Михаила, который, ведя беспорядочный образ жизни и будучи весьма часто в нетрезвом виде, угрожал мне даже убийством, в присутствии находившейся у меня в услужении женщины. На заявления, которыми я относилась по этому к моему мужу, им не было, однако же, обращено никакого внимания - он оказывал детям своим видимое потворство более, что в самое последнее время не только со стороны означенных детей моего мужа, но и от находящейся при них отдельной прислуги мне пришлось выслушивать постоянные ругательства и угрозы, относившиеся как ко мне, так и к моим собственным детям и доведшие, наконец, до того, что 21 минувшего апреля старший пасынок мой Михаил Ремизов в присутствии моего мужа схватил меня за ворот и толкнул так, что я упала и ушиблась. Но и это оставлено мужем моим без всяких последствий. При таком стеснённом положении я обращалась к содействию братьев моих, потомственных граждан Виктора, Николая, Александра Найдёновых, а также присяжного поверенного Василия Чигрова, и хотя вследствие их убеждений муж мой давал обещания принять меры к улучшению моего положения, тем не менее обещания эти оставлял без малейшего исполнения, напротив того, даже сам он, выдавая мне вместе с моими детьми самую незначительную сумму (300 рублей в год), далеко не   достигавшую суммы процентов с находящегося у него моего капитала, продолжал обращаться ко мне с беспрестанными упреками в значительности производимых расходов, несмотря на то, что по крайней недостаточности выделяемой мне суммы, я употребляла на содержание своё деньги, получаемые мною от моих братьев и даже неоднократно он выражал мне в присутствии посторонних, чтобы я с детьми оставила его, вследствие чего мне постоянно высказывалось и со стороны его детей, что меня выгонят из дома».
Для Найдёновых уход сестры от мужа был несчастьем, неслыханным позором, нарушавшим их спокойную жизнь. Она стала жить «под их опекой с суровым ограничением в средствах». Ограничения касались только наличных денег. Для сестры, под жильё, братья перестроили здание старой красильни. Марья Александровна не работала, у детей была кормилица, нянька, приходили учителя, еду готовила кухарка. Марья Александровна мало занималась детьми. Они вначале были на попечении прислуги, затем росли в окружении соседей - фабричных рабочих и их детей. Её сын, известный русский писатель Алексей Михайлович Ремизов (1877-1957), с детства был необычайно одарён: редкая память, способность к наукам (математика и естествознание), богатая фантазия, страсть к чтению и рисованию, исключительный музыкальный слух и редкий голос, участливое отношение к боли и страданиям людей и животных. Ремизов писал: «С двух лет начинаю отчетливо помнить. Я словно проснулся и был как брошен в мир - за какое преступление или для каких испытаний? - в мир, населённый чудовищами, призрачный, со спутанной явью и сновидением, красочный и звучащий нераздельно, красногрознозвонный.
Моё пробуждение вышло из крови, больно. Затеяв какую-то игру (или это только так говорится: «игра», а вернее, что кто-то взял меня за руку и повёл), я   влез на комод и с комода упал носом на железную игрушечную печку. И с ясностью последних минут приговорённого к казни... я увидел на моём белом пикейном платье, а меня ещё наряжали как девочку, по белым рубчикам кровь и из сини окон свинцовую грозовую тучу, белую башенную стену и колокольню Андрониева монастыря, красный, утыканный, как щетка, гвоздями - остриём забор перед домом, усатых турок в зелёных шароварах на обоях детской - турки, высоко подкидывая ноги, плясали! И не так от боли, а что вдруг - а это и есть пробуждение: вдруг - я увидел «весь мир» - какой мир! -и «закатился», не слёзы, кровь липким мазала мне рот и руки, а в ушах стоял колокольный звон. В этот первый мой «сознательный» день, когда я, свернувшись... лежал с переломанным носом и разорванной губой... и, должно быть, я заснул, и вдруг появилась кормилица... и издалека, как со дна, а ясно, как на ухо, я услышал своё неповторимое ласкательное имя и открыл глаза».
Детство его прошло при безразличии близких; мать во всём в жизни разочаровалась, находила утешение в алкоголе и в чтении, на целый день запиралась в своей комнате: читала и пила... В своём первом романе «Пруд» A.M. Ремизов вывел мать под именем Вареньки Огорелышевой: «Фабричные любили Вареньку, а по ней и детям её честь шла. И дети не чуждались фабричных. Их тянула та ласковость, с которой обходились с ними все эти простые люди. Они бегали в сторожку, в каморки, в будку и там пили фабричный чай, жиденький вприкуску, и ели картошку и тюрю с мелко накрошенным луком и солдатский чёрный хлеб... Фабричные ребятишки водились с ними: дрались и играли, рассказывали о пинках и оплеухах и как их штрафуют и порют... Коля знал много сказок, но больше неприличных. Вечерами дети торчали за воротами. За ворота же вечером выходили посидеть фабричные. Тут уже чего не наслушаешься. Падок был Коля на всякий рассказ...» Братья Найдёновы, у которых жила Мария Александровна, были культурные, но душевно сухие и небескорыстные люди. Состояние сестры: её приданое, которое после её ухода вернул ей   муж Михаил Алексеевич Ремизов, и после его смерти часть наследства, принадлежавшего детям, - были в руках Найдёновых. Всё необходимое для жизни Марьи Александровны, её детей и прислуги покупалось «на книжку». Хотя Ремизовых всегда приглашали к Найдёновым, но их разделяла стеклянная стена отчуждения. Ремизов писал: «Всегда читала и мать в своей «отчаянной спальне». А надо было так мало - каплю сердечности, и лёд растает». В годы студенчества (Ремизов окончил Александровское коммерческое училище и был вольнослушателем Московского университета). Он не имел даже минимальных карманных денег. Эта сторона детства выплеснулась на страницы двух первых романов писателя - «Пруд» и «Часы» (1908). Не случайно современник-критик, который в своём очерке о Ремизове весьма высоко оценивал его творчество, называл «Пруд» «эпопеей зла» и считал, что весь ранний период ремизовского творчества окрашен «черновидением». В романе Ремизов изобразил своего дядю Николая (Н.А. Найдёнов - более четверти века бессменный председатель Московского биржевого комитета), он «устраивал русское купечество, вытягивая его из купчишек, которых смел безнаказанно лягнуть всякий барский холоп». Дядя, видя способности племянника, бывал к нему строг, племянник считал, что дядя к нему «придирается». A.M. Ремизов вспоминал: «С детства ещё я почувствовал, что когда меня хвалят, мне стыдно, а когда меня порицали, я чувствовал кровную связь со всеми гонимыми... Меня мучает совесть с детства - в этом я не изменился... А потом я хотел (и это из детства) всегда идти и делать по-своему. Не всегда это удавалось, и думаю, по моей неодарённости... Очень много дураков на свете и много эксплуатирующих большие духовные ценности, не неся в ничтожном своём сердце этих ценностей: люди, недоразвившиеся ещё до обезьян. И в мире оттого так много   смешного»... «Меня тронула беда, и я не знал, как ответить... Сначала мне казалось, что всё можно поправить низложением правящих царя и министров... но такое чувство было недолго. Я поверил в марксизм». В 1896 г. Ремизов арестован за активное участие в студенческой демонстрации и выслан в Пензу. Здесь в 1898 г. снова арестован за участие в работе пропагандистских кружков. Создавал рабочие театры, для работы в которых привлёк В. Мейерхольда, сына владельца водочного завода. С 1898 по 1903 г. Ремизов был в ссылке в Усть-Сысольске и Вологде, там осознал своё творческое призвание, отверг революционный путь переустройства мира. Ремизов отстаивал свои убеждения в спорах с революционерами, прежде всего с Савинковым, главой боевой организации эсеров. В ссылке Алексей Михайлович познакомился с Серафимой Павловной Довгелло (1883-1943), специалисткой по палеографии, членом боевой организации эсеров. Он боролся и за судьбу любимой девушки, уберёг её от пути террористки, который заканчивался виселицей. В 1903 г. Серафима Павловна стала его женой. Ремизовские размышления о России в начале XX в. наиболее полно воплотились в повести «Пятая язва» (1912). Герой повести следователь Бобров, отчаявшийся в попытках установить законность на русской земле и потому отказывающийся «быть русским», пишет «обвинительный акт... всему русскому народу». Октябрьскую революцию Ремизов воспринял как трагический слом 1000-летней российской государственности и культуры (написал «Слово о погибели Русской земли», конец октября 1917). В 1917 - начале   1918 г. он сотрудничал в проэсеровских изданиях («Воля народа», «Простая газета»), некоторое время служил в Театральном отделе Наркомпроса. В 1919 г. подвергся аресту по делу левых эсеров. В августе 1921 г. эмигрировал. В то время Алексей Михайлович писал: «А как мне не хотелось уезжать из России!» Художественно описанный своим племянником в произведениях «Пруд» и «Иверень», Николай Александрович Найдёнов (1834-1905) был одним из первых лиц московской общественности. Долголетний председатель Московского биржевого комитета (избирался на этот пост 9 раз), он своей деятельностью способствовал промышленному развитию региона. У комитета при нём создался престиж, проявлявшийся в том, что каждый новоназначенный руководитель финансового ведомства почитал своим долгом приезжать в Москву и представляться здешнему купечеству. Помимо биржи, Николай Александрович уделял немало времени и внимания работе в Московском купеческом обществе. Но здесь он работал в другой области. Вместе со своим другом, известным русским историком И.Е. Забелиным, он взял инициативу собрать и напечатать архивные документы, которые могли бы служить источником истории московского купечества, а именно - ревизские, окладные, описные книги, общественные приговоры и прочее. Найдёновская инициатива встретила живой отклик среди выборных купеческого общества: в 1890-х гг. было издано 9 томов, заключающих данные десяти ревизий (первая - в 1720-х гг. при Петре Великом, десятая - при Александре 11 в 1857 г.). Кроме того, вышло несколько   дополнительных томов, содержащих переписные книги XVII в., окладную книгу 1798 г. и другие документы... Изданием материалов для истории московского купечества не исчерпывалась забота Найдёнова об опубликовании исторических документов. Им лично были собраны, переведены и напечатаны многочисленные извлечения из описаний Московии, содержащиеся в различных трудах иностранцев, приезжавших в XVI-XVIII вв. Но самым примечательным памятником, оставленным Николаем Александровичем, было издание, посвящённое московским церквам, по его инициативе и на его средства они все были сфотографированы. Подлинник фотографий составлял 6 больших альбомов, с него были перепечатки с литографиями и коротким текстом. Найдёновские издания выходили в очень небольшом количестве экземпляров, иногда менее 25. Все они представляли необычайно ценный материал по истории Москвы.
Николай Александрович служил Москве и своим участием в городском общественном управлении, где был одним из активных гласных. Характерно было, в особенности для того времени, то, что он старался найти среди культурных элементов купечества лиц, подходивших для участия в городской думе. Л.Л. Катуар, впоследствии много поработавший для г. Москвы, рассказывал, что именно Найдёнов убедил его войти в состав гласных Московской думы. Он подчеркивал, что его убедил аргумент, приведённый Найдёновым: если городовое положение с его высоким избирательным цензом возлагает на купечество, в котором почти все были домовладельцами, ответственность за руководство городским хозяйством, прямой долг всех грамотных представителей этого сословия принять непосредственное участие. «Ведь наш город - это Москва, первопрестольная столица», - прибавил Найдёнов. И Катуар свидетельствовал, что он был далеко не единственным, кого привлёк к управлению городской жизнью неутомимый Николай Александрович.   Современник писал: «Значение и авторитет Н.А. Найдёнова в Москве были очень велики. Маленький, живой, огненный... он делал своё купеческое ремесло, и хорошо делал, но главное его занятие было общественное служение... Жило в нём большое московское купеческое самосознание, но без классового эгоизма. Выросло оно на почве любви к родному городу, к его истории, традициям, быту».
Знаменитым стал и внук Ольги Александровны Найдёновой Михаил Владимирович Алпатов (1902-1986), историк искусств, специалист по искусству русского и западноевропейского средневековья и нового времени, художественный критик, педагог, профессор, общественный деятель. Учился на отделении теории и истории искусства историко-филологического факультета МГУ (1919-1921). В 1921-1923 гг. заведовал отделом репродукций в Музее изобразительных искусств; в 1921-1932 гг. был научным сотрудником Института археологии и искусствоведения РАНИОН. В 1925 г. защитил кандидатскую диссертацию по истории древнерусской живописи; докторской диссертацией (1940) стала монография «Итальянское искусство эпохи Данте и Джотто» (1939). Начиная с 1925 г. и до конца жизни преподавал в различных учебных заведениях (ВХУТЕИН, МИФЛИ, МГУ, ГИТИС, Архитектурный институт, Строгановское училище и др.). В МГХИ им. В.И. Сурикова возглавлял кафедру истории искусств (1943-1986). Действительный член АХ СССР (1954); заслуженный деятель искусств РСФСР (1958); лауреат Государственной премии СССР (1974); с 1978 г. член-корреспондент Австрийской АН. Алпатов был организатором научных конференций в России и за рубежом. Научную деятельность он начал как историк византийского и древнерусского искусства; с конца 1920-х гг. обратился к исследованию западноевропейского   искусства, в особенности итальянского периода Возрождения, результатом стали работы 1939 г. «Этюды по истории западноевропейского искусства», а также «Всеобщая история искусств», законченная в 1941 г.; с начала 1940-х гг. центральной фигурой исследований Алпатова стал преподобный Андрей Рублёв, монография «Андрей Рублёв» (1972) явилась итогом многолетнего изучения творчества иконописца. Алпатов - автор фундаментальных монографий «А.А. Иванов: жизнь и творчество» (1956), «Этюды по истории западноевропейского искусства» (1963), «Этюды по истории русского искусства» (1967) и других работ.
В 1911 г при с. Северском было также имение жены Михаила Никифоровича Бардыгина, промышленника и совладельца банков, Глафиры Васильевны, урождённой Постниковой, дочери московского купца 1-й гильдии.
В наше время от усадьбы Измайлова осталась только планировка парка. Церковь в Северском долгое время была занята магазином, при устройстве которого были использованы руины разобранной церкви. В 1996 г. была зарегистрирована приходская община. Богослужения проводятся в перестроенном здании церковной сторожки. В 2006 г. на Пасху, перестроенное здание церкви было возвращено верующим.
Первоисточник: книга протоиерея Олега Пэнэжко "Храмы и монастыри города Коломны".
Видео: Церковь Святого Великомученика Никиты (с.Северское)
|
Всеросийского митрополита Петра и Мученицы Агафии. На каковую постройку просим Вашего Архипастырского разрешения, прилагая при сем... план приделов». Благочинный, священник с. Черкизова Алексий Карташов, писал: «Длина трапезы 14 аршин (аршин - 0,711 метра)... имеется нужда в построении приделов... в приходе числится с малолетними 255 душ мужского пола и 282 женского». В ноябре 1885 г. было получено разрешение на строительство приделов. Они освящены в 1887 г., построена и величественная колокольня. Церковь была украшена новыми владельцами усадьбы Найдёновыми.
При храме была церковноприходская школа, открытая в 1892 г. в наёмном доме Василием Михайловичем Счастневым, произведённым во священника к Никитскому храму с. Северское в 1891 г. Он
в 1889 г. окончил Московскую Духовную семинарию с аттестатом 2-го разряда. С 1889 по 1891 г. был учителем
церковноприходской школы с. Грайвороны Коломенского уезда, с 1882 по 1911 г. - заведующим и законоучителем в открытой им школе. С 1901 по 1911 г. безвозмездно исполнял должность духовного следователя благочиния 4-го округа Коломенского уезда. С 1906 по 1910 г. состоял членом совета Коломенского уездного отделения Московского епархиального училищного совета. В 1908 г. награждён камилавкой. В 1911 г. переведён к Иоанно-Предтечевскому храму в г. Коломне (разрушен в 1930-х гг.). С 1911 по 1916 г. состоял законоучителем высшего начального женского училища в Коломне. С 1911 г. был законоучителем двухклассного министерского училища при Коломенском машиностроительном заводе в с. Боброве. С 1913 г. состоял в должности члена благочиннического совета и в том же году избран постоянным членом совета Коломенского уездного отделения Московского епархиального училищного совета. В 1914 г. награждён наперсным крестом. С 1915 г. состоял членом правления Коломенского Духовного училища. У о. Василия и его жены Зинаиды Степановны было трое детей: Валентин (род. 1892), Александр (род. 1900) и Мария. Валентин окончил Московский университет.
Церковноприходскую школу в с. Северском содержала и построила для неё специальное 
здание (в 1893 г.) попечительница, жена мануфактурсоветника Александра Герасимовна Найденова (урождённая Хлудова). В 1916 г. в школе обучались 39 мальчиков и 47 девочек, им преподавали две учительницы. Церковным старостой с 1916 г. был крестьянин Кирилл Иванович Акимов (в 1916 г. ему 56 лет).
Причт церковный по штату состоял из священника и псаломщика. В 1911 г. к церкви с. Северского был рукоположен во священника Алексей Алексеевич Сахаров (в 1916 г. ему 39 лет), сын сельских учителей. В 1899 г. он окончил курс Вифанской Духовной семинарии по 2-му разряду. С 1899 по 1903 г. был учителем при церковноприходской школе погоста Борзецово (ныне в Рузском районе). С 1903 г. Алексей Сахаров состоял надзирателем в Коломенском Духовном училище. В 1911 г. рукоположен во священника к церкви с. Северское. Был заведующим и законоучителем местной церковноприходской школы. С 1912 г. состоял членом благочиннического совета, жена о. Алексия, Анне Фёдоровне в 1916 г. было 36 лет. Псаломщиком при храме с. Северского состоял 28-летний Николай Александрович Розанов.
Церковь была закрыта до войны, священник арестован. Одна женщина запомнила, как его уводили: приехал уполномоченный на коне и погнал старика пешком. Он (вероятно, это был о. Алексий Сахаров, в 1937 г. ему было около 60 лет) спешил, семенил почти бегом, чтобы не отстать от лошади. После войны церковь начали разбирать. Белокаменную ограду сломали быстро, но церковь не поддавалась. Сумели разрушить колокольню, приделы и верхнюю часть церкви.
Северское - одно из древнейших сёл Подмосковья. В устье р. Северки находился древний город Свирилеск (в составе владений Черниговского князя). В XII в. рязанцы вели упорную войну за него. В духовной грамоте великого князя Ивана Калиты Северское названо «селом на р. Северце». Значит, церковь в Северском была уже в XIV в. В Смутное время польский король Сигизмунд 
отдал село Гавриле Григорьевичу Пушкину (ум. 1638). Гаврило Пушкин - в 1601 г. воевода в Белгороде. В 1605 г., по смерти царя Бориса, вызвался возмутить москвичей и свергнуть Годуновых, послан Лжедимитрием I в Москву и возмутил город. Пожалован самозванцем в думные дворяне. В 1608-1610 гг. - воевода царя Василия Шуйского, после поражения брата царя, Дмитрия, в битве под Клушином (Пушкин участвовал в битве) царь Василий был свергнут, Гаврило Пушкин участвовал в его низвержении и в насильственном пострижении в монахи. В 1611 г. Г.Г. Пушкин подписался под грамотой, призывавшей на российский престол польского королевича Владислава. В 1612 г. Г. Пушкин - в ополчении князя Дмитрия Трубецкого, в 1613 г. защищал от поляков Устюжну, в 1614 г. - воевода в Вязьме, в 1618-1619 гг. стоял во главе Челобитного и Разбойного приказов. Перед смертью принял монашеский постриг с именем Герасим.В 1634 г. Северское - государево село. В нём стояла деревянная церковь Никиты Великомученика. В 1787 г. полковник Пётр Иванович Измайлов (1724-1807) построил ныне существующую каменную церковь Великомученика Никиты (сильно разрушенную в советское время). Он был приближённым императора Петра III, остался верен ему в день переворота 1762 г. и удерживал солдат, за что был отправлен Екатериной II в отставку. Когда на престол вступил император Павел I, он наградил всех верных слуг отца. 19 ноября 1796 г. Пётр Иванович стал действительным статским советником, кавалером ордена Благоверного князя Александра Невского. В 1797 г. получил 1000 душ в Московской губернии и в 1806 г. отпустил своих крестьян в вольные хлебопашцы. За р. Северкой, в роще на берегу Москвы-реки, он построил усадьбу, разбил парк. Пётр Иванович был женат на Екатерине Васильевне Салтыковой.Дочь Петра Ивановича Измайлова, Наталья Петровна (1769-1849), написала 
два романа: «Альфонс де Лодев» (первое издание вышло в 1801 г. на французском языке в Москве, второе в 1809 г. в Париже) и «Елизавета С... история одной русской» (1802, напечатан также в Париже). В 1790 г. она вышла замуж за графа Фёдора Гавриловича Головкина (1766-1823). Ф.Г. Головкин - внук Александра Гавриловича Головкина, русского посла в Гааге, отказавшегося вернуться в Россию по приказу императрицы Елизаветы, пославшей в Сибирь его брата Михаила (умер на Колыме) и казнившей сестру Анну, которую обвинили в заговоре. Фёдор Гаврилович в 1778 г. был послан в Берлин для получения образования, а в 1783 г. появился при дворе Екатерины II. Его живой и ироничный ум понравился императрице, и с 1783 г. он стал камер-юнкером при её дворе. Был приближенным фаворита императрицы П. Зубова, карьера Головкина достигла апогея, но самонадеянность, легкомыслие, тщеславие, страсть всё критиковать, острый язык и неосмотрительные поступки привели к удалению его от двора и назначению с 1794 посланником в Неаполе. Его посланничество длилось только год. Он позволял себе писать сатирические стихи о неаполитанской королеве, редактировал острый памфлет, направленный против неё. Переехав русскую границу, был арестован и отправлен в крепость Пернов, где оставался до смерти императрицы. С 1796 по 1800 г. Ф.Г. Головкин был церемониймейстером при дворе Павла I. Вызвал гнев императора и был удалён в свои деревни. При восшествии на престол Александра I Фёдор Гаврилович уехал за границу, где и провёл большую часть своей жизни, лишь изредка появляясь в Москве и Петербурге. В 1812 г. он был в Париже и Лозанне, и события этого и последующих годов почти не нашли отклика в его дневнике. Русского языка граф не знал, он сочинил роман, писал трактаты «Рассуждения по поводу нравственного состояния Франции» (1818), «Иностранец о французах» (1814), но лучшее, что написал, - 
его мемуары. В середине XIX в. усадьбой владела коллежская секретарша H.A. Демьянова.
В 1880-е гг. Александром Александровичем Найдёновым (1839-1916) была куплена «разрушающаяся усадьба с запущенным парком, многие деревья которого погибали. Понадобились десятилетия упорного труда, терпения и любви, чтобы превратить Северское в ухоженную местность, где радовала каждая аллея, каждый уголок». Александр Александрович - потомственный почётный гражданин, мануфактур-советник, московский 2-й гильдии купец, директор правления товарищества Егорьевской бумагопрядильной фабрики братьев А. и Г. Хлудовых. Как и его братья Виктор и Николай и сестры Мария, Ольга, Анна, он окончил «Петерпаульшуле» (немецкую школу в Москве). Его жена Александра Герасимовна, урождённая Хлудова (1856-1924), - потомственная почётная гражданка, 2-й гильдии купчиха, член правления Товарищества Егорьевской бумагопрядильной фабрики братьев А. и Г. Хлудовых. Современник писал о ней: «...одна из самых крупных московских домовладелиц, была также одной из самых больших благотворительниц. Яузское попечительство о бедных так и называлось Найдёновским. Она была большим знатоком русского фарфора, и дом её... был как бы маленьким музеем». Свои комнаты в Северском Александра Герасимовна оклеила страницами из модных французских журналов. За год до смерти Александра Герасимовна вспоминала: «Я вышла замуж 20-ти лет, без любви. Александр Александрович был старше меня на 18 лет, был религиозен, суровый человек, обожал своих братьев Николая и Виктора и вообще всю свою родню. Любил музыку, фотографию, науку, новые изобретения, читал газеты. По слуху любил подбирать на фисгармонии духовное пение, любил свою церковь-храм Пророка Илии (в Москве), стоял на левом клиросе и подпевал басом. Всегда говел на 1-й неделе поста, все службы посещал и соблюдал посты. До конца жизни занимался делом, был гласным в думе. Был честным, как никто, говорил всегда правду. Своих детей обожал (у Александра Александровича и Александры Герасимовны было 8 детей: Александр (1877-1938, умер в концлагере), Ксения (1880-1926), Георгий (1882-1960, 
эмигрировал), Татьяна (1886-1970), Наталия (1888-1971), Марина (р. 1890), Елена (1892-1964, её муж умер в концлагере), Александра (р. 1896, эмигрировала)), когда они болели - лечил, целовал их крепко, рисовал им, дарил игрушки без конца, но зато меня не баловал, был груб в обращении и, заметьте, никогда меня никак не звал, когда нужно по делу, обращался и говорил «супруга». В 1890 г. А.А. Найдёнова избрали почётным попечителем церковноприходских школ Коломенского округа, ктитором Никитского храма. Главный дом усадьбы Северское перестроен в конце XIX - начале XX в. Александр Александрович реконструировал дом, оставив без изменения центральное парадное пространство, холл, парадную лестницу, наверху были большой зал, украшенный колоннадой, гостиная и картинная галерея, а также библиотека, здесь же стояли два рояля (часто Найдёновы и соседи по имению Хлудовы, дети Василия Алексеевича Хлудова, играли в четыре руки). А.А. Найдёнов надстроил мезонин и бельведер, уничтожив фронтоны над портиками. Дом в Северском, широко открытый гостям, всесторонне благоустроенный, стал местом отдыха и встреч членов большой семьи и их друзей, привлекая молодых и старых. В Северском были построены кегельбан, теннисный корт, «остроумно нарисованные» А.А. Найдёновым беседки в парке. В Северском текла весёлая загородная жизнь. Дети любили Северское. Татьяна Александровна писала мужу из Щурова - имения её сестры Ксении Александровны Морозовой: «Я мечтаю уехать в Северское через неделю... вот жду от мамы письма или телефона. Всё-таки насколько в Северском лучше, чем тут, и сколько бы это имение ни существовало, всё будет также. Не у всех такие способности, как у мамы. Только теперь я ценю, как там всё чудесно, хозяйственно и просто устроено, никакой роскоши... а всё-таки всегда всё есть, всё так удобно и складно. Я понимаю, что трудно, у мамы большой опыт». У Найдёновых слуги были как домашние, друг дома лакей Василий окажет семье в октябре 1917 г. неоценимую услугу.
Сам Александр Александрович жил в одном из двух флигелей («налево от дома метрах в 80»). Туда от дома вела аллея роз. Во флигеле располагались мастерская и спальня А.А. Найдёнова, благоустройство 
Северского было его любимым делом. Он сам делал чертежи будущих построек. Любил фотографировать. У потомков Найдёнова сохранился
альбом фотографий, снятых в Северском. Во флигеле были фотоаппараты, штативы, принадлежности для проявления снимков. В Северское Александр Александрович приезжал на субботу и воскресенье. Здесь он и умер 8 января 1916 г.
В начале XX в. построены конюшня, каретный сарай и водонапорная башня, хозяйственные постройки и пилоны въездных ворот, были проведены водопровод и канализация. В 1901 г. построен мост через Северку. С террасы дома открывался вид на реку. «Перед домом небольшая площадка, посыпанная розовым песком, за ней газон в ширину дома и то, что называется партер. По краям он обрамлен низким стриженным, как по линейке, кустарником, справа и слева от него дорожки, за ними более высокие кусты жасмина, барбариса, гортензии, а ещё дальше раскидистые дубы. Всё так нарядно. За оградой заливной луг расстилается до самой реки. Прямая тропинка ведёт к купальне... Белые и синие полосы её видны издали, а войти надо по мосткам, дно илистое. Здесь тишина, рядом покачиваются лодки».
Сын хозяина Северского, Александра Александровича Найдёнова, тоже Александр Александрович (1877-1938, к нему Северское перешло по наследству), был членом Совета Московского купеческого банка и Московского биржевого общества, управлял бумагопрядильной фабрикой Хлудовых в Егорьевске. Был репрессирован, 14 лет провёл в тюрьме и лагерях и умер в лагере. Другой сын, Георгий Александрович (1882-1960), после революции эмигрировал, жил в Париже. «Окончивший высшее техническое училище, прекрасный рисовальщик... большой любитель и мастер разных поделок и столярного дела, которое станет для него в Париже средством к существованию, Георгий был любимцем сестёр. Он привлекал к себе мягкостью характера и врождённым вниманием к близким... Георгий не предполагал, что очень скоро похоронит в Париже любимую жену, поставит на её могиле собственноручно сделанный крест наподобие тех, что стоят на погостах северных русских деревень». За границей оказались и сестры Георгия Александровича Наталия, Марина и Александра.
Вскоре революция рассеет по миру Найдёновых и Морозовых.
У А.А. Найдёнова (старшего) были братья Николай, Владимир, Виктор и сестры Ольга (1837-1901, замужем за A.M. Капустиным, её дочь Ольга, 1872-1959, была замужем за В.И. Алпатовым, их сын Михаил Владимирович Алпатов стал известным искусствоведом), Анна (замужем за Василием Фёдоровичем Бахрушиным), Мария (1848-1919, замужем за М.А. 
Ремизовым, их сын Алексей стал известным писателем). Мария Александровна лишилась матери в 6 лет. Её участие в богородском кружке первых «нигилистов» не было случайным, чувство протеста и отрицания было ей свойственно. Претерпев несчастную любовь, она вышла замуж за вдовца с пятью детьми, родила ему ещё четверых и вдруг решилась на чрезвычайный поступок - взяла детей и ушла от мужа к братьям. Истинная причина ухода неизвестна, её сын Алексей писал о «загадочной материнской тайне». Вот копия прошения М.А. Ремизовой, сделанная рукой Н.А. Найдёнова: «Его Сиятельству Московскому Генерап-Губернатору Князю Владимиру Андреевичу Долгорукову купеческой жены М.А. Ремизовой: «Муж мой, имеющий от первого брака пятерых детей, не только не принимал никаких мер по установлению с их стороны таких отношений ко мне, которые требует соблюдения малейшего приличия, но, напротив, как бы старался постоянно умалить в их глазах моё значение, относясь ко мне с дерзостями в их присутствии. Эти отношения по мере того, как помянутые дети моего мужа подрастали, стали принимать всё более и более худшее направление, а с прошлого года в особенности они сделались совершенно враждебными. Я стала встречать со стороны тех детей постоянные оскорбления, заключавшиеся в неприличных ругательствах, в особенности со стороны старшего 18-летнего пасынка Михаила, который, ведя беспорядочный образ жизни и будучи весьма часто в нетрезвом виде, угрожал мне даже убийством, в присутствии находившейся у меня в услужении женщины. На заявления, которыми я относилась по этому к моему мужу, им не было, однако же, обращено никакого внимания - он оказывал детям своим видимое потворство более, что в самое последнее время не только со стороны означенных детей моего мужа, но и от находящейся при них отдельной прислуги мне пришлось выслушивать постоянные ругательства и угрозы, относившиеся как ко мне, так и к моим собственным детям и доведшие, наконец, до того, что 21 минувшего апреля старший пасынок мой Михаил Ремизов в присутствии моего мужа схватил меня за ворот и толкнул так, что я упала и ушиблась. Но и это оставлено мужем моим без всяких последствий. При таком стеснённом положении я обращалась к содействию братьев моих, потомственных граждан Виктора, Николая, Александра Найдёновых, а также присяжного поверенного Василия Чигрова, и хотя вследствие их убеждений муж мой давал обещания принять меры к улучшению моего положения, тем не менее обещания эти оставлял без малейшего исполнения, напротив того, даже сам он, выдавая мне вместе с моими детьми самую незначительную сумму (300 рублей в год), далеко не 
достигавшую суммы процентов с находящегося у него моего капитала, продолжал обращаться ко мне с беспрестанными упреками в значительности производимых расходов, несмотря на то, что по крайней недостаточности выделяемой мне суммы, я употребляла на содержание своё деньги, получаемые мною от моих братьев и даже неоднократно он выражал мне в присутствии посторонних, чтобы я с детьми оставила его, вследствие чего мне постоянно высказывалось и со стороны его детей, что меня выгонят из дома».
Для Найдёновых уход сестры от мужа был несчастьем, неслыханным позором, нарушавшим их спокойную жизнь. Она стала жить «под их опекой с суровым ограничением в средствах». Ограничения касались только наличных денег. Для сестры, под жильё, братья перестроили здание старой красильни. Марья Александровна не работала, у детей была кормилица, нянька, приходили учителя, еду готовила кухарка. Марья Александровна мало занималась детьми. Они вначале были на попечении прислуги, затем росли в окружении соседей - фабричных рабочих и их детей. Её сын, известный русский писатель Алексей Михайлович Ремизов (1877-1957), с детства был необычайно одарён: редкая память, способность к наукам (математика и естествознание), богатая фантазия, страсть к чтению и рисованию, исключительный музыкальный слух и редкий голос, участливое отношение к боли и страданиям людей и животных. Ремизов писал: «С двух лет начинаю отчетливо помнить. Я словно проснулся и был как брошен в мир - за какое преступление или для каких испытаний? - в мир, населённый чудовищами, призрачный, со спутанной явью и сновидением, красочный и звучащий нераздельно, красногрознозвонный.
Моё пробуждение вышло из крови, больно. Затеяв какую-то игру (или это только так говорится: «игра», а вернее, что кто-то взял меня за руку и повёл), я 
влез на комод и с комода упал носом на железную игрушечную печку. И с ясностью последних минут приговорённого к казни... я увидел на моём белом пикейном платье, а меня ещё наряжали как девочку, по белым рубчикам кровь и из сини окон свинцовую грозовую тучу, белую башенную стену и колокольню Андрониева монастыря, красный, утыканный, как щетка, гвоздями - остриём забор перед домом, усатых турок в зелёных шароварах на обоях детской - турки, высоко подкидывая ноги, плясали! И не так от боли, а что вдруг - а это и есть пробуждение: вдруг - я увидел «весь мир» - какой мир! -и «закатился», не слёзы, кровь липким мазала мне рот и руки, а в ушах стоял колокольный звон. В этот первый мой «сознательный» день, когда я, свернувшись... лежал с переломанным носом и разорванной губой... и, должно быть, я заснул, и вдруг появилась кормилица... и издалека, как со дна, а ясно, как на ухо, я услышал своё неповторимое ласкательное имя и открыл глаза».
Детство его прошло при безразличии близких; мать во всём в жизни разочаровалась, находила утешение в алкоголе и в чтении, на целый день запиралась в своей комнате: читала и пила... В своём первом романе «Пруд» A.M. Ремизов вывел мать под именем Вареньки Огорелышевой: «Фабричные любили Вареньку, а по ней и детям её честь шла. И дети не чуждались фабричных. Их тянула та ласковость, с которой обходились с ними все эти простые люди. Они бегали в сторожку, в каморки, в будку и там пили фабричный чай, жиденький вприкуску, и ели картошку и тюрю с мелко накрошенным луком и солдатский чёрный хлеб... Фабричные ребятишки водились с ними: дрались и играли, рассказывали о пинках и оплеухах и как их штрафуют и порют... Коля знал много сказок, но больше неприличных. Вечерами дети торчали за воротами. За ворота же вечером выходили посидеть фабричные. Тут уже чего не наслушаешься. Падок был Коля на всякий рассказ...» Братья Найдёновы, у которых жила Мария Александровна, были культурные, но душевно сухие и небескорыстные люди. Состояние сестры: её приданое, которое после её ухода вернул ей 
муж Михаил Алексеевич Ремизов, и после его смерти часть наследства, принадлежавшего детям, - были в руках Найдёновых. Всё необходимое для жизни Марьи Александровны, её детей и прислуги покупалось «на книжку». Хотя Ремизовых всегда приглашали к Найдёновым, но их разделяла стеклянная стена отчуждения. Ремизов писал: «Всегда читала и мать в своей «отчаянной спальне». А надо было так мало - каплю сердечности, и лёд растает». В годы студенчества (Ремизов окончил Александровское коммерческое училище и был вольнослушателем Московского университета). Он не имел даже минимальных карманных денег. Эта сторона детства выплеснулась на страницы двух первых романов писателя - «Пруд» и «Часы» (1908). Не случайно современник-критик, который в своём очерке о Ремизове весьма высоко оценивал его творчество, называл «Пруд» «эпопеей зла» и считал, что весь ранний период ремизовского творчества окрашен «черновидением». В романе Ремизов изобразил своего дядю Николая (Н.А. Найдёнов - более четверти века бессменный председатель Московского биржевого комитета), он «устраивал русское купечество, вытягивая его из купчишек, которых смел безнаказанно лягнуть всякий барский холоп». Дядя, видя способности племянника, бывал к нему строг, племянник считал, что дядя к нему «придирается». A.M. Ремизов вспоминал: «С детства ещё я почувствовал, что когда меня хвалят, мне стыдно, а когда меня порицали, я чувствовал кровную связь со всеми гонимыми... Меня мучает совесть с детства - в этом я не изменился... А потом я хотел (и это из детства) всегда идти и делать по-своему. Не всегда это удавалось, и думаю, по моей неодарённости... Очень много дураков на свете и много эксплуатирующих большие духовные ценности, не неся в ничтожном своём сердце этих ценностей: люди, недоразвившиеся ещё до обезьян. И в мире оттого так много 
смешного»... «Меня тронула беда, и я не знал, как ответить... Сначала мне казалось, что всё можно поправить низложением правящих царя и министров... но такое чувство было недолго. Я поверил в марксизм». В 1896 г. Ремизов арестован за активное участие в студенческой демонстрации и выслан в Пензу. Здесь в 1898 г. снова арестован за участие в работе пропагандистских кружков. Создавал рабочие театры, для работы в которых привлёк В. Мейерхольда, сына владельца водочного завода. С 1898 по 1903 г. Ремизов был в ссылке в Усть-Сысольске и Вологде, там осознал своё творческое призвание, отверг революционный путь переустройства мира. Ремизов отстаивал свои убеждения в спорах с революционерами, прежде всего с Савинковым, главой боевой организации эсеров. В ссылке Алексей Михайлович познакомился с Серафимой Павловной Довгелло (1883-1943), специалисткой по палеографии, членом боевой организации эсеров. Он боролся и за судьбу любимой девушки, уберёг её от пути террористки, который заканчивался виселицей. В 1903 г. Серафима Павловна стала его женой. Ремизовские размышления о России в начале XX в. наиболее полно воплотились в повести «Пятая язва» (1912). Герой повести следователь Бобров, отчаявшийся в попытках установить законность на русской земле и потому отказывающийся «быть русским», пишет «обвинительный акт... всему русскому народу». Октябрьскую революцию Ремизов воспринял как трагический слом 1000-летней российской государственности и культуры (написал «Слово о погибели Русской земли», конец октября 1917). В 1917 - начале 
1918 г. он сотрудничал в проэсеровских изданиях («Воля народа», «Простая газета»), некоторое время служил в Театральном отделе Наркомпроса. В 1919 г. подвергся аресту по делу левых эсеров. В августе 1921 г. эмигрировал. В то время Алексей Михайлович писал: «А как мне не хотелось уезжать из России!» Художественно описанный своим племянником в произведениях «Пруд» и «Иверень», Николай Александрович Найдёнов (1834-1905) был одним из первых лиц московской общественности. Долголетний председатель Московского биржевого комитета (избирался на этот пост 9 раз), он своей деятельностью способствовал промышленному развитию региона. У комитета при нём создался престиж, проявлявшийся в том, что каждый новоназначенный руководитель финансового ведомства почитал своим долгом приезжать в Москву и представляться здешнему купечеству. Помимо биржи, Николай Александрович уделял немало времени и внимания работе в Московском купеческом обществе. Но здесь он работал в другой области. Вместе со своим другом, известным русским историком И.Е. Забелиным, он взял инициативу собрать и напечатать архивные документы, которые могли бы служить источником истории московского купечества, а именно - ревизские, окладные, описные книги, общественные приговоры и прочее. Найдёновская инициатива встретила живой отклик среди выборных купеческого общества: в 1890-х гг. было издано 9 томов, заключающих данные десяти ревизий (первая - в 1720-х гг. при Петре Великом, десятая - при Александре 11 в 1857 г.). Кроме того, вышло несколько 
дополнительных томов, содержащих переписные книги XVII в., окладную книгу 1798 г. и другие документы... Изданием материалов для истории московского купечества не исчерпывалась забота Найдёнова об опубликовании исторических документов. Им лично были собраны, переведены и напечатаны многочисленные извлечения из описаний Московии, содержащиеся в различных трудах иностранцев, приезжавших в XVI-XVIII вв. Но самым примечательным памятником, оставленным Николаем Александровичем, было издание, посвящённое московским церквам, по его инициативе и на его средства они все были сфотографированы. Подлинник фотографий составлял 6 больших альбомов, с него были перепечатки с литографиями и коротким текстом. Найдёновские издания выходили в очень небольшом количестве экземпляров, иногда менее 25. Все они представляли необычайно ценный материал по истории Москвы.
Николай Александрович служил Москве и своим участием в городском общественном управлении, где был одним из активных гласных. Характерно было, в особенности для того времени, то, что он старался найти среди культурных элементов купечества лиц, подходивших для участия в городской думе. Л.Л. Катуар, впоследствии много поработавший для г. Москвы, рассказывал, что именно Найдёнов убедил его войти в состав гласных Московской думы. Он подчеркивал, что его убедил аргумент, приведённый Найдёновым: если городовое положение с его высоким избирательным цензом возлагает на купечество, в котором почти все были домовладельцами, ответственность за руководство городским хозяйством, прямой долг всех грамотных представителей этого сословия принять непосредственное участие. «Ведь наш город - это Москва, первопрестольная столица», - прибавил Найдёнов. И Катуар свидетельствовал, что он был далеко не единственным, кого привлёк к управлению городской жизнью неутомимый Николай Александрович. 
Современник писал: «Значение и авторитет Н.А. Найдёнова в Москве были очень велики. Маленький, живой, огненный... он делал своё купеческое ремесло, и хорошо делал, но главное его занятие было общественное служение... Жило в нём большое московское купеческое самосознание, но без классового эгоизма. Выросло оно на почве любви к родному городу, к его истории, традициям, быту».
Знаменитым стал и внук Ольги Александровны Найдёновой Михаил Владимирович Алпатов (1902-1986), историк искусств, специалист по искусству русского и западноевропейского средневековья и нового времени, художественный критик, педагог, профессор, общественный деятель. Учился на отделении теории и истории искусства историко-филологического факультета МГУ (1919-1921). В 1921-1923 гг. заведовал отделом репродукций в Музее изобразительных искусств; в 1921-1932 гг. был научным сотрудником Института археологии и искусствоведения РАНИОН. В 1925 г. защитил кандидатскую диссертацию по истории древнерусской живописи; докторской диссертацией (1940) стала монография «Итальянское искусство эпохи Данте и Джотто» (1939). Начиная с 1925 г. и до конца жизни преподавал в различных учебных заведениях (ВХУТЕИН, МИФЛИ, МГУ, ГИТИС, Архитектурный институт, Строгановское училище и др.). В МГХИ им. В.И. Сурикова возглавлял кафедру истории искусств (1943-1986). Действительный член АХ СССР (1954); заслуженный деятель искусств РСФСР (1958); лауреат Государственной премии СССР (1974); с 1978 г. член-корреспондент Австрийской АН. Алпатов был организатором научных конференций в России и за рубежом. Научную деятельность он начал как историк византийского и древнерусского искусства; с конца 1920-х гг. обратился к исследованию западноевропейского 
искусства, в особенности итальянского периода Возрождения, результатом стали работы 1939 г. «Этюды по истории западноевропейского искусства», а также «Всеобщая история искусств», законченная в 1941 г.; с начала 1940-х гг. центральной фигурой исследований Алпатова стал преподобный Андрей Рублёв, монография «Андрей Рублёв» (1972) явилась итогом многолетнего изучения творчества иконописца. Алпатов - автор фундаментальных монографий «А.А. Иванов: жизнь и творчество» (1956), «Этюды по истории западноевропейского искусства» (1963), «Этюды по истории русского искусства» (1967) и других работ.
В 1911 г при с. Северском было также имение жены Михаила Никифоровича Бардыгина, промышленника и совладельца банков, Глафиры Васильевны, урождённой Постниковой, дочери московского купца 1-й гильдии.
В наше время от усадьбы Измайлова осталась только планировка парка. Церковь в Северском долгое время была занята магазином, при устройстве которого были использованы руины разобранной церкви. В 1996 г. была зарегистрирована приходская община. Богослужения проводятся в перестроенном здании церковной сторожки. В 2006 г. на Пасху, перестроенное здание церкви было возвращено верующим.
Первоисточник: книга протоиерея Олега Пэнэжко "Храмы и монастыри города Коломны".
